Искусство начала ХХ века – как будто и не искусство в привычном смысле. Хаос форм и красок, отсутствие сюжетов, материалы, словно найденные на ближайшей стройке: стекло, листы металла, гвозди, доски, фанера… А кстати! Слово «стройка» оказалось здесь не просто так! Да, перед нами – начало большого строительства, освоение новых возможностей, поиск небывалых горизонтов творчества. Новый Ренессанс: человек строит новый мир!
Возможен и другой подход. Философы говорят, что человек Разумный – Homo sapiens – с не меньшим основанием может быть назван человеком Играющим – Homo ludens. Йохан Хейзинга утверждает и доказывает, что любая созидательная человеческая деятельность устроена по правилам игры. Что есть творчество, как не вкладывание эмоций, мыслей, воли личности в установленные правила? А когда правила становятся тесными, рождается другая игра
Студенты 9 класса работали в экспозиции искусства первой четверти ХХ века Государственной Третьяковской галереи на Крымском валу, соединяя два подхода к изучению авангарда:
— o искусство как эксперимент
— o искусство как игра
Практика активного взаимодействия с искусством в программе изучения МХК явно не прошла напрасно, так как в новом для себя художественном языке авангардистов ребята смогли успешно увидеть и приемы работы с живописной формой, и индивидуальность авторов, и личный смысл. Студенты определяли и анализировали экспериментальное и игровое содержание творчества различных авторов, и вот что у них получилось
Пространство художественного эксперимента:
Лада Туровская: Павел Филонов воспринимает людей не просто как красивых, отчужденных, чужих существ, а как что-то совершенно открытое нам. На его картинах люди состоят из плоти, крови, собственных терзаний, скрытых и забытых обид, жестокости, своих тараканов, проедающих мозг. И как бы ни были другие люди похожи на нас, они представляют опасность. Филонов относится к людям как к слиянию чувств и органов, предлагает нам заглянуть в темноту личности каждого, посмотреть на человека словно через психологический рентген, хладнокровно
Соня Байбакова: Давид Бурлюк экспериментирует с формой, создавая ее подчеркнутую выразительность с помощью жесткого контура и яркого цвета. Кузьма Петров-Водкин проводит эксперимент с колоритом, оставляя в своей палитре только основные цвета, сохраняя их яркость и насыщенность
Ярославна Мрочко: Петров-Водкин проводит эксперимент, заключающийся в том, чтобы понять, как цвета воздействуют на восприятие картины зрителями. Например, в «Купании красного коня» фигура коня выделена ярким красным цветом, что для кого-то является сигналом об опасности, а кого-то ассоциации приводят к таким понятиям, как страсть или сила. Значит, один и тот же цвет может по-разному влиять на восприятие работы художника. Например, меня эта картина сразу зацепила своей яркостью и показалась вызовом, который просит рассмотреть работу детально и не пройти мимо. Александра Экстер экспериментирует с формой и передачей видимости мира. Ее работы буквально врезаются в глаза своей остротой и прямотой, ведь образы исполнены угловатыми и резкими формами. Мне кажется, что автор предлагает не соглашаться на готовые решения, а докопаться до истины (в данном случае картины) каждому самостоятельно, что и является его экспериментом. Человеку требуется время и внимание, чтобы из резких угловатых линий сложить в своей голове правильную, на его взгляд, картину. Глядя на работы Экстер, я подумала, что истина приходит только к тем, кому это по-настоящему нужно.
Лада Туровская: Василий Кандинский предлагает создание игры, различной для каждого. Каждый может создать из цветового конструктора Кандинского структуру по своим правилам, вложить в нее свой смысл. Среди пестроты разных форм, цветов, фигур, стремящихся куда-то, а где-то просто сложенных в кучу, напоминающих «свалку» («смутное»), каждый должен найти свое место, как странник или бездомный, изучив новое для себя место, найти смысл, найти что-то важное и значительное среди чужого и непонятного, кажущегося мусором. Фон серый, грязный, отталкивающий, а предметы яркие, необычные, словно перламутровые и чистые-чистые. Среди ненужного хлама зрителю предстоит увидеть прекрасное, опознать предметы, придумать историю своей игры
Ева Петровская: «Головы» Павла Филонова изображены с разных сторон из разных фигур. Они то пронзительно смотрят, то отвернуты. Изначально можно не заметить лица, но если подойти ближе, можно увидеть все больше и больше разных лиц в разных ракурсах, как в кристалле с зеркальными гранями. Возможно, зритель может найти там и себя: лицо, которое смотрит вглубь, или то, которое отвернуто и смотрит в сторону.
Даниил Сидоренко: Картина Татлина «Продавец рыб» показывает, как может раскрываться совмещение беспредметной и предметной живописи. Вблизи вы смотрите на непонятный хаос, творящийся вокруг рыбака, но издали фон превращается в узнаваемые силуэты, похожие на детали его быта.
Ярославна Мрочко: Владимир Татлин предлагает игру в театр. Театр – это неоднозначное место. С одной стороны, ты оказываешься зрителем, но, с другой стороны, важно не упустить момент, когда становишься актером. В этом и заключается игра Татлина. На его картинах открываются огромные пространства сцены, предлагающие зайти внутрь. Правила игры просты: позволить себе стать актером и примерить образы, какие только душа захочет, войти в бескрайнее пространство. Финала игры нет. Это бесконечный внутренний выбор образа и персонажей, поэтому «играть» в картины Татлина можно бесконечное количество раз, но главное, не позволить водовороту театра затянуть себя навсегда и помнить, что скрывается за каждой маской, которую примеряет на себя человек. «Глаз знающий» Павла Филонова рисует огромное количество человеческих образов, наполненных разными мыслями, верованиями, целями, желаниями, страхами и т.д. Игра заключается в том, чтобы пропустить через себя каждого человека, и результат зависит от зрителя. Можно либо потеряться среди огромного количества людей и мнений, а можно остаться собой, но понять каждого.
